Две башни Кремля – силовая и либеральная, и их борьба - это наиболее привычный способ объяснения происходящего за кулисами той политической сцены, которую нам показывают СМИ.
Хотя схема старая, и не факт, что все еще работоспособная.
Проблема в том, что все другие схемы являются многоэлементными, более запутанными и трудными для понимания.
Увы, мы ищем простые ответы на сложные вопросы.
И нам очень хочется, чтобы объяснение было бинарным: народ - власть, либералы - силовики, хороший царь - плохие бояре, патриоты – пятая колонна и т.д.
Вот вам более сложная картина.
Константин Гаазе, политический обозреватель РБК, увидел вместо двух фактический четыре силы.
Причем одна из них, ненавистные нашим ура-патриотам либералы, практически сошла на нет, потеряла предложение.
Идея такая.
Сейчас идет борьба политических групп за Путина.
Они пытаются предложить ему программу будущего президентства.
Либеральную группу Гаазе обозвал "либеральными мещанами" и фактически вывел из соревнования.
Девиз нынешних либералов – "Главное, чтобы завтра не было хуже, чем сегодня".
Они не могут предложить президенту ничего суперреформистского или судьбоносного.
Либеральная экспертиза в кризисе.
Второй главный девиз либеральных мещан – ночь простоять, да день продержаться.
Остается три активных группы:
1) за царя и немножко за веру (цезаристы);
2) партия "Полицейская Россия";
3) метаумники (технократы).
Группа "За царя" – это Володин, Мединский, Ольга Васильева, некоторые неназванные высокопоставленные сотрудники спецслужб.
Программа – учение Володина, согласно которому Владимир Путин подобием живого бога на земле.
Он гарант не только и не столько российской государственности, сколько существования последнего нормального цивилизационного проекта, который принято называть "Русский мир".
Программа не имеет экономического содержания.
Внешняя политика, согласно цезаристам, полностью растворяется во внутренней (именно так, а не наоборот).
Следующие шесть лет Кремль должен прежде всего пестовать национальный консенсус вокруг традиционных ценностей и проекта «Русского мира»: зачищать западноориентированные университеты, развивать общество «Знание», поворачивать вспять школьную реформу.
РПЦ как бюрократическая структура – естественный союзник цезаристов.
Но при этом идейный конкурент в борьбе за правильную историческую память.
Группу "Полицейской России" – это Игорь Сечин и Андрей Костин, силовики-прагматики.
Полиция в данном случае – это главный инструмент защиты общественного блага, как 200 лет назад, когда она отвечала за цены на рынках, украшение улиц, призрение нищих и т.д.
"Полиция выступает в качестве универсального средства от любого политического, экономического или социального недуга. Но речь не идет о передаче контроля над Россией в руки силовиков, речь о превращении силовиков в единственный инструмент управления страной. Если цены на бензин растут, нужно отправить на НПЗ следователей. Если министр мешает стратегической сделке, нужно сделать так, чтобы он перестал быть министром. Если «кудрины и навальные» обвиняют государственную компанию в обвале национальной валюты, с ними надо «разобраться», то есть, опять же, привлечь полицию".
"Полицейская Россия" не видит в Путине цезаря.
У ее лидеров нет какой-то особой идеи для России: Россия – это игрок, а не сосуд добра.
"Экономическая программа партии «Полицейская Россия» представляет собой давно известный микс из эмиссионизма, государственного регулирования и идеи контрактных отношений крупнейших госкомпаний и правительства: налоги, кормления (например, монополия на шельф) и льготы — предмет закулисного торга, а не публичной политической полемики.
Внешняя политика также, кажется, погружена в парадигму полиции: войны нужны не сами по себе и не для величия, а как ставки в глобальной игре, как инструмент достижения блага. Россия заняла жесткую позицию по Сирии — враждебный некогда Катар вошел в капитал «Роснефти». Россия заняла жесткую позицию по Украине — ответные санкции укрепили российские госбанки, ставшие монополистами в кредитовании крупных проектов и эксклюзивными агентами ЦБ по распределению рублевой массы в экономике".
Между прочим, именно эта программа реализуется сегодня.
Но "ей почти нечего предложить президенту в качестве красивой картинки для граждан, кроме внешнеполитических успехов. Бизнес-прагматизм, неолиберальный или неогосударственнический, вряд ли станет популярной платформой, которая обеспечит президенту 70% явки и 70% голосов "за".
Наконец, есть "программа "метаумников", технократов.
Это Антон Вайно, Сергей Кириенко, Герман Греф, Максим Орешкин, Андрей Никитин.
Вместо политики – технические управленческие задачи.
Вместо идеологии – KPI.
Главное – управляемость.
Проблема в том, что у этой группы есть предложение для Путина, но нет предложения для граждан, которые через год будут избирателями.
Мысли Гаазе кажутся интересными.
Но вот эти имена групп – партия "Полицейская Россия", "метаумники", "За царя" пркатически исключают, что такой взгляд заменит простое и ясное понимание внутренней политики как борьбы двух башен Кремля - силовиков и либералов.
Да, знаете, какой программный выбор автор идеи считает предпочтительным?
Лучший образ четвертого срока Путина – уйти от "Полицейской России" к программе либерального мещанства: день простоять да ночь продержаться.
В чем тут предожение и для Путина, и для изибрателей - загадка.
На самом деле получилось, что выбор опять бинарный, между "цезаристами" и "Полицейской Россией".
Это если либеральная группа вдруг не напряжется и не сделает Путину какое-то совсем прекрасное предложение, от которого он не сможет отказаться.
© Валерий Савельев